Воскресенье, 20 октября 2024г.

Воспоминания Мой отец, родившийся в 1928 году в Торо, на 10 лет раньше моей матери, был одним из величайших испанских художников и декораторов 20 века. Он умер относительно рано, в возрасте 63 лет. Мой брат Дэвид последовал за ним несколько лет спустя. В этом блоге на elkablog и в блоге на centerblog я посвящаю ему обширный опус, не раскрывая слишком много его многочисленных личных патентов и коммерческих тайн, а их у него было немало. Но этот Опус, довольно обширный и полный, тем не менее служит для лучшего понимания его творчества и способствует улучшению общей популяризации среди публики. У него была хватка и талант, а его вдохновение, как современное, традиционное, так и латиноамериканское, черпает свои источники из Кастилии и Леона. Испанский

очень старый язык с очень старыми выражениями, а Кастилия имеет очень большое наследие и традиционную историю. Он находится в центре и сердце Испании, именно он задает пульс, задает тон. Это главный вектор латиноамериканского мира и его образа жизни. В Испании есть много других регионов, Каталония, Андалусия, Галисия, Страна Басков, Наварра и так далее, но, скажем так, Кастилия

это легкие Испании с точки зрения памятников и традиций, в области культуры и культуры. историческое наследие. Он расположен как точка в центре Иберийской вселенной. Мой отец был синтезом всего этого, однако на протяжении всей своей жизни он был больше на французской стороне, потому что большую часть жизни прожил во Франции. Он эмигрировал довольно рано. Он был художником и одним из первых художников. Он практически начал рисовать с 4 или 8 лет. Настойчивость, модернизм и новаторство были его лозунгами. Мой отец был гением живописи, обладал большим изяществом и огромным мастерством, он обладал этим даром, а также бесконечным терпением, когда рисовал. В этих двух блогах я много говорю о нем и о великом мастере, которым он оставался на протяжении всей своей жизни и своего творческого пути. Рассказываю анекдоты, поясняю еще немного о его необыкновенном вкусе, его позициях. Его вселенная

это мир великого классика и великого новатора. Он практически произвел революцию в суми-э благодаря силе характера и чрезвычайной читабельности своих работ, в которых он излучал легкость композиции и линий. Он был ас, знаток цветов, гамм охры, зеленого, синего, желтого, оранжевого и так далее, обертонов, полутонов. Он умел кататься на коньках с беспрецедентной ловкостью и мастерством. Его живопись

это гуманистическая, социальная живопись, открытая миру, которая, не колеблясь, принимает на себя величайшие трудности. Он умел преодолевать величайшие трудности и решать самые острые изобразительные проблемы. Трудно найти критерии, он был действительно великим художником-самоучкой, с большим критическим и аналитическим чутьем. Он действительно опережал свое время, и все же до него было много великих классиков, я имею в виду, в частности, Вильяма Бугро, семья которого жила на улице Пти-Шан. Я думаю о Греко и о многих других, кого он высоко ценил. Мой отец обладал огромными навыками ручного труда, находчивостью, особыми способностями разрешать ситуации и находить правильные цвета. Он был искусным колористом, феноменальным умением находить правильное сочетание, идеальную гамму. У него было не пугающее зрение, а пронзительный и дедуктивный взгляд, готовый изучать и углублять произведения. Я написал эти два блога из уважения к нему, как дань уважения и в память о его невероятных выступлениях. И потом, за исключением Пикассо, лидера кубизма, немногие испанские художники жили столько же во Франции. Мой отец знал цвета земли гораздо больше и лучше, чем Пикассо, но, как и он, он постепенно эволюционировал в сторону более социальной живописи, фрески своего времени. Свидетельством тому является серия автопортретов, которые он создал в музее Корто в последние годы своей жизни. Он посвятил одну мне. Конец его жизни был долгим, трудным и болезненным, а исчезновение моего брата Дэвида впоследствии окончательно положило конец любому возможному выздоровлению. Сегодня я занимаюсь промышленным дизайном уже 7 лет, в планах мастерская, музей, но средств на данный момент особо нет.

Я не хотел, чтобы моего отца забыли, это принципиальный вопрос, объективный вопрос. Хотя концерт Мануэля Торреса в 82 году в Иверском Цирке был выше итальянского бельканто, учитывая исполнение такого тенора, хотя Гитанильо из Хереса как-то практически превзошли Большой, так что я стараюсь быть немного объективным. Когда латиноамериканский мир просыпается, он оказывается на одном уровне с остальными или превосходит их, это зависит от ситуации. История всегда в движении. Мануэль Дьес был особенным тем, что в течение своей жизни он был близок к вершинам, поэтому, конечно, другие, несомненно, сделали лучше или больше, другие, несомненно, сделали меньше, но я стараюсь предоставить ему пространство, открытое для публики. И он этого заслуживает, как своим ростом, так и своим талантом. По моему мнению, Кастилия является фундаментальным барометром мира и ее ориентаций, она замедляет или позволяет. Сегодня, с возобновлением войны в Европе, длившейся более двух лет, ситуация в Европе изменилась к худшему. Сила Италии

это ее база, сила Кастилии и Испании

в разнообразии горизонтов, уважении к различиям, ее привлекательности. Мой отец олицетворял это решительно современное движение, эту спираль, которая всегда тянулась вверх. Именно эта вселенная обусловила его, хотя, как и все мы, его иногда немного раздирали различные политические взгляды. Спустя 33 года после его исчезновения Европа оказалась на грани третьей мировой войны. Мы больше не разговариваем друг с другом, мы общаемся только под опекой Америки. Мы должны взвесить все за и против, стараясь отличить преимущества от недостатков. Мир, где все открыто и нестабильно, стал опасным, миром без гарантий, где два блока неустанно отстаивают свое разделение. В таком мире потенциальные альянсы могут лишь серьезно деградировать. У моего отца было наследие, культурное, а также современное прошлое, чтобы воплотить возможный путь. Но судьба всегда наносит удар неожиданно. В конечном итоге он всегда забирает обратно то, что дал неожиданно или непреднамеренно. Мой отец рисовал в Кастилии, в Испании, в Солони, в Каланках, в Нормандии, на юге, думаю, немного в Стране Басков. Он объединил различные движения, создав неповторимый, очень испанский стиль. Он умел наблюдать, замечать вещи. Для него принципиальными доминантами были количество краски, форма, объем, линия. Не стоит верить, что мой отец был кокардом или шовинистом, даже если он любил Испанию. Для него мы были целым маленьким сообществом, и, как и везде, мы не можем сказать, что бедность не распространена. Я часто терялся в своих мыслях. Я приведу вам пример. Это немецкий фильм на идише, где немецкий актер занимается пародией на торговлю, е-торо и все такое. Этот актер необыкновенен, и эта тема уже поднималась в 1920-х годах. Сегодня здравый смысл по-прежнему играет злую шутку. Например, практически на e-toro мы достигаем коэффициента 5,4, таким образом, всего за несколько месяцев мы станем более чем миллиардерами. Или даже банальность, если вы сделаете более 100 матриц в квинте, у вас есть небольшой шанс получить кварту в порядке. Очевидно, но это также требует предположения, что работа дает результаты. Это одинаково для всех, как и лото, мы все на одной линии. Короче говоря, в цифровых технологиях многое нас немного сбивает с пути, идеи известны. Но для моего отца, а он сказал это «somos una comunidad», был, однако, факт, что многие испанцы бедны, и это верно, как и везде. На самом деле он приехал во Францию, имея перед собой целый ряд возможностей. Первой пришла моя тетя, за ней братья, но он остался испанцем, а я имела французское гражданство. Условия его смерти сложны, сложны, включая почечную недостаточность, коктейль из всех очень-очень опасных химикатов, которые он вдыхал целый день. Мы существа забывчивые и тупые, спустя 33 года после его смерти воспоминания разбросаны, стерты. Я до сих пор его помню, он редко признавался. И я почти никогда не задавал вопросов. Так что каким-то образом все осталось там. Его поспешное исчезновение, как и исчезновение Дэвида, звучит для меня как искажение истории. Сегодня коктейль еще хуже, но я с этим справлюсь. Я не могу сделать больше или лучше. Правда, есть что-то подозрительное и во французской системе, в этом деревянном языке, распространившемся даже на общественную площадь. Но, к сожалению, живешь только один раз. И жизнь готовит нам много ловушек. Приятного посещения этих двух оставшихся блогов, посвященных ему.

Кристиан Диез Аксник.

 Voskresen'ye, 20 oktyabrya 2024 g.

Vospominaniya Moy otets, rodivshiysya v 1928 godu v Toro, na 10 let ran'she moyey materi, byl odnim iz velichayshikh ispanskikh khudozhnikov i dekoratorov 20 veka. On umer otnositel'no rano, v vozraste 63 let. Moy brat Devid posledoval za nim neskol'ko let spustya. V etom bloge na elkablog i v bloge na centerblog ya posvyashchayu yemu obshirnyy opus, ne raskryvaya slishkom mnogo yego mnogochislennykh lichnykh patentov i kommercheskikh tayn, a ikh u nego bylo nemalo. No etot Opus, dovol'no obshirnyy i polnyy, tem ne meneye sluzhit dlya luchshego ponimaniya yego tvorchestva i sposobstvuyet uluchsheniyu obshchey populyarizatsii sredi publiki. U nego byla khvatka i talant, a yego vdokhnoveniye, kak sovremennoye, traditsionnoye, tak i latinoamerikanskoye, cherpayet svoi istochniki iz Kastilii i Leona. Ispanskiy

ochen' staryy yazyk s ochen' starymi vyrazheniyami, a Kastiliya imeyet ochen' bol'shoye naslediye i traditsionnuyu istoriyu. On nakhoditsya v tsentre i serdtse Ispanii, imenno on zadayet pul's, zadayet ton. Eto glavnyy vektor latinoamerikanskogo mira i yego obraza zhizni. V Ispanii yest' mnogo drugikh regionov, Kataloniya, Andalusiya, Galisiya, Strana Baskov, Navarra i tak daleye, no, skazhem tak, Kastiliya

eto legkiye Ispanii s tochki zreniya pamyatnikov i traditsiy, v oblasti kul'tury i kul'tury. istoricheskoye naslediye. On raspolozhen kak tochka v tsentre Iberiyskoy vselennoy. Moy otets byl sintezom vsego etogo, odnako na protyazhenii vsey svoyey zhizni on byl bol'she na frantsuzskoy storone, potomu chto bol'shuyu chast' zhizni prozhil vo Frantsii. On emigriroval dovol'no rano. On byl khudozhnikom i odnim iz pervykh khudozhnikov. On prakticheski nachal risovat' s 4 ili 8 let. Nastoychivost', modernizm i novatorstvo byli yego lozungami. Moy otets byl geniyem zhivopisi, obladal bol'shim izyashchestvom i ogromnym masterstvom, on obladal etim darom, a takzhe beskonechnym terpeniyem, kogda risoval. V etikh dvukh blogakh ya mnogo govoryu o nem i o velikom mastere, kotorym on ostavalsya na protyazhenii vsey svoyey zhizni i svoyego tvorcheskogo puti. Rasskazyvayu anekdoty, poyasnyayu yeshche nemnogo o yego neobyknovennom vkuse, yego pozitsiyakh. Yego vselennaya — eto mir velikogo klassika i velikogo novatora. On prakticheski proizvel revolyutsiyu v sumi-e blagodarya sile kharaktera i chrezvychaynoy chitabel'nosti svoikh rabot, v kotorykh on izluchal legkost' kompozitsii i liniy. On byl as, znatok tsvetov, gamm okhry, zelenogo, sinego, zheltogo, oranzhevogo i tak daleye, obertonov, polutonov. On umel katat'sya na kon'kakh s bespretsedentnoy lovkost'yu i masterstvom. Yego zhivopis'

eto gumanisticheskaya, sotsial'naya zhivopis', otkrytaya miru, kotoraya, ne koleblyas', prinimayet na sebya velichayshiye trudnosti. On umel preodolevat' velichayshiye trudnosti i reshat' samyye ostryye izobrazitel'nyye problemy. Trudno nayti kriterii, on byl deystvitel'no velikim khudozhnikom-samouchkoy, s bol'shim kriticheskim i analiticheskim chut'yem. On deystvitel'no operezhal svoye vremya, i vse zhe do nego bylo mnogo velikikh klassikov, ya imeyu v vidu, v chastnosti, Vil'yama Bugro, sem'ya kotorogo zhila na ulitse Pti-Shan. YA dumayu o Greko i o mnogikh drugikh, kogo on vysoko tsenil. Moy otets obladal ogromnymi navykami ruchnogo truda, nakhodchivost'yu, osobymi sposobnostyami razreshat' situatsii i nakhodit' pravil'nyye tsveta. On byl iskusnym koloristom, fenomenal'nym umeniyem nakhodit' pravil'noye sochetaniye, ideal'nuyu gammu. U nego bylo ne pugayushcheye zreniye, a pronzitel'nyy i deduktivnyy vzglyad, gotovyy izuchat' i uglublyat' proizvedeniya. YA napisal eti dva bloga iz uvazheniya k nemu, kak dan' uvazheniya i v pamyat' o yego neveroyatnykh vystupleniyakh. I potom, za isklyucheniyem Pikasso, lidera kubizma, nemnogiye ispanskiye khudozhniki zhili stol'ko zhe vo Frantsii. Moy otets znal tsveta zemli gorazdo bol'she i luchshe, chem Pikasso, no, kak i on, on postepenno evolyutsioniroval v storonu boleye sotsial'noy zhivopisi, freski svoyego vremeni. Svidetel'stvom tomu yavlyayetsya seriya avtoportretov, kotoryye on sozdal v muzeye Korto v posledniye gody svoyey zhizni. On posvyatil odnu mne. Konets yego zhizni byl dolgim, trudnym i boleznennym, a ischeznoveniye moyego brata Devida vposledstvii okonchatel'no polozhilo konets lyubomu vozmozhnomu vyzdorovleniyu. Segodnya ya zanimayus' promyshlennym dizaynom uzhe 7 let, v planakh masterskaya, muzey, no sredstv na dannyy moment osobo net. 

 YA ne khotel, chtoby moyego ottsa zabyli, eto printsipial'nyy vopros, ob"yektivnyy vopros. Khotya kontsert Manuelya Torresa v 82 godu v Iverskom Tsirke byl vyshe ital'yanskogo bel'kanto, uchityvaya ispolneniye takogo tenora, khotya Gitanil'o iz Kheresa kak-to prakticheski prevzoshli Bol'shoy, tak chto ya starayus' byt' nemnogo ob"yektivnym. Kogda latinoamerikanskiy mir prosypayetsya, on okazyvayetsya na odnom urovne s ostal'nymi ili prevoskhodit ikh, eto zavisit ot situatsii. Istoriya vsegda v dvizhenii. Manuel' D'yes byl osobennym tem, chto v techeniye svoyey zhizni on byl blizok k vershinam, poetomu, konechno, drugiye, nesomnenno, sdelali luchshe ili bol'she, drugiye, nesomnenno, sdelali men'she, no ya starayus' predostavit' yemu prostranstvo, otkrytoye dlya publiki. I on etogo zasluzhivayet, kak svoim rostom, tak i svoim talantom. Po moyemu mneniyu, Kastiliya yavlyayetsya fundamental'nym barometrom mira i yeye oriyentatsiy, ona zamedlyayet ili pozvolyayet. Segodnya, s vozobnovleniyem voyny v Yevrope, dlivsheysya boleye dvukh let, situatsiya v Yevrope izmenilas' k khudshemu. Sila Italii – eto yeye baza, sila Kastilii i Ispanii

v raznoobrazii gorizontov, uvazhenii k razlichiyam, yeye privlekatel'nosti. Moy otets olitsetvoryal eto reshitel'no sovremennoye dvizheniye, etu spiral', kotoraya vsegda tyanulas' vverkh. Imenno eta vselennaya obuslovila yego, khotya, kak i vse my, yego inogda nemnogo razdirali razlichnyye politicheskiye vzglyady. Spustya 33 goda posle yego ischeznoveniya Yevropa okazalas' na grani tret'yey mirovoy voyny. My bol'she ne razgovarivayem drug s drugom, my obshchayemsya tol'ko pod opekoy Ameriki. My dolzhny vzvesit' vse za i protiv, starayas' otlichit' preimushchestva ot nedostatkov. Mir, gde vse otkryto i nestabil'no, stal opasnym, mirom bez garantiy, gde dva bloka neustanno otstaivayut svoye razdeleniye. V takom mire potentsial'nyye al'yansy mogut lish' ser'yezno degradirovat'. U moyego ottsa bylo naslediye, kul'turnoye, a takzhe sovremennoye proshloye, chtoby voplotit' vozmozhnyy put'. No sud'ba vsegda nanosit udar neozhidanno. V konechnom itoge on vsegda zabirayet obratno to, chto dal neozhidanno ili neprednamerenno. Moy otets risoval v Kastilii, v Ispanii, v Soloni, v Kalankakh, v Normandii, na yuge, dumayu, nemnogo v Strane Baskov. On ob"yedinil razlichnyye dvizheniya, sozdav nepovtorimyy, ochen' ispanskiy stil'. On umel nablyudat', zamechat' veshchi. Dlya nego printsipial'nymi dominantami byli kolichestvo kraski, forma, ob"yem, liniya. Ne stoit verit', chto moy otets byl kokardom ili shovinistom, dazhe yesli on lyubil Ispaniyu. Dlya nego my byli tselym malen'kim soobshchestvom, i, kak i vezde, my ne mozhem skazat', chto bednost' ne rasprostranena. YA chasto teryalsya v svoikh myslyakh. YA privedu vam primer. Eto nemetskiy fil'm na idishe, gde nemetskiy akter zanimayetsya parodiyey na torgovlyu, ye-toro i vse takoye. Etot akter neobyknovenen, i eta tema uzhe podnimalas' v 1920-kh godakh. Segodnya zdravyy smysl po-prezhnemu igrayet zluyu shutku. Naprimer, prakticheski na e-toro my dostigayem koeffitsiyenta 5,4, takim obrazom, vsego za neskol'ko mesyatsev my stanem boleye chem milliarderami. Ili dazhe banal'nost', yesli vy sdelayete boleye 100 matrits v kvinte, u vas yest' nebol'shoy shans poluchit' kvartu v poryadke. Ochevidno, no eto takzhe trebuyet predpolozheniya, chto rabota dayet rezul'taty. Eto odinakovo dlya vsekh, kak i loto, my vse na odnoy linii. Koroche govorya, v tsifrovykh tekhnologiyakh mnogoye nas nemnogo sbivayet s puti, idei izvestny. No dlya moyego ottsa, a on skazal eto «somos una comunidad», byl, odnako, fakt, chto mnogiye ispantsy bedny, i eto verno, kak i vezde. Na samom dele on priyekhal vo Frantsiyu, imeya pered soboy tselyy ryad vozmozhnostey. Pervoy prishla moya tetya, za ney brat'ya, no on ostalsya ispantsem, a ya imela frantsuzskoye grazhdanstvo. Usloviya yego smerti slozhny, slozhny, vklyuchaya pochechnuyu nedostatochnost', kokteyl' iz vsekh ochen'-ochen' opasnykh khimikatov, kotoryye on vdykhal tselyy den'. My sushchestva zabyvchivyye i tupyye, spustya 33 goda posle yego smerti vospominaniya razbrosany, sterty. YA do sikh por yego pomnyu, on redko priznavalsya. I ya pochti nikogda ne zadaval voprosov. Tak chto kakim-to obrazom vse ostalos' tam. Yego pospeshnoye ischeznoveniye, kak i ischeznoveniye Devida, zvuchit dlya menya kak iskazheniye istorii. Segodnya kokteyl' yeshche khuzhe, no ya s etim spravlyus'. YA ne mogu sdelat' bol'she ili luchshe. Pravda, yest' chto-to podozritel'noye i vo frantsuzskoy sisteme, v etom derevyannom yazyke, rasprostranivshemsya dazhe na obshchestvennuyu ploshchad'. No, k sozhaleniyu, zhivesh' tol'ko odin raz. I zhizn' gotovit nam mnogo lovushek. Priyatnogo poseshcheniya etikh dvukh ostavshikhsya blogov, posvyashchennykh yemu.

Kristian Diyez Aksnik.